■	На всякий случай и во избежание: заявка никаких романтических отношений не подразумевает. Ну серьёзно. Ну вот вообще серьёзно. Любовь — это не только про томные поцелуи под омелой. Это и про друзей, и про родственников, и про прохожих-которым-ты-придержишь-дверь-и-никогда-их-больше-не-встретишь. Про великое множество разных и интересных вещей. Я правда очень устал от концентрированности всего и вся на романтике, соре :с
■	Так вот, в случае с Берти я хочу поиграть какое-то асимметричное взаимодействие двух не самых впорядочных персонажей: человека, который плохо понимает саму концепцию безоговорочной любви, и человека, в котором этой любви невероятно много. Я такого ещё не играл, мне такое попробовать очень интересно. Если вам тоже интересно, то вот он я!
■	Кусочек вдохновения! Если вы смотрели «Сквозь тусклое стекло», то можете представить себе Минуса рядом с отцом. А если читали чеховскую «Чайку», то можете представить себе Треплева в этом его творчестве. И то, и другое — очень мило и очень Берти.
■	В целом, концепт персонажа довольно сырой; вы можете допиливать его так, как вам нравится. Основные штуки я, в принципе, в простыне выше набросал, но если что-то осталось непонятным — не стесняйтесь и спрашивайте с:
■	Тут лежит пример небольшого поста до кучи, чтобы вы понимали, с каким трэшаком вам придётся работать. Нот сорри! (будет хорошо, если вы тоже скинете мне какой-нибудь свой текст :>) Его часы — на гнутой металлической цепочке — лежат слишком глубоко в кармане. Это факт. Фауст не задумывается об этом ни разу за день. Ни тогда, когда устраивается прямо в книжном завале, на собрании чьих-то сочинений, и стучит карандашом о колено в попытке найти нужную строку (потому что задумался, пропустил). Ни тогда, когда провожает взглядом парочку изгнанников, плотно закрывающих за собой дверь. Ни тогда, когда скрипит зубами и разве что пену ртом не пускает в ответ на раскосую ухмылку от уха до уха. Кислотную ухмылку. Обскура — стихийное бедствие, слон в посудной лавке, а в Библиотеке — яркое масляное пятно. Ничем не выведешь, Фауст знает — пытались. — О, — говорит он, серым и сепией. Вместо приветствия. Последний раз, когда он видел Обскуру, та чинно шествовала куда-то в сопровождении других печатников. Фауст всё ещё помнит их по именам: Подоконница с наскоро, криво сплетённой косой, долговязый Гарь, плюгавый Крыса, дразнивший его ещё в детстве. В тот день Фауст сделал вид, что не заметил. Не узнал. Обскура — застрявшая меж дёсен волчья ягода — узнала и заметила. — Типография наконец-то переехала в помещение побольше? Вместо «как дела?». Не имеет значения, как дела у Обскуры. Фауст знает, как у неё дела: кислотно-мятным по запёкшейся на дне кастрюли крови (губкой — о грязь), каркающим смехом по разноцветной-разноразмерной азбуке. Однажды он приютил на своём подоконнике аконит. Ядовитую дрянь. Больше — не хочет. Фауст награждает её взглядом поверх стекла очков, неторопливым, опосредованным. И в этот момент — по-прежнему не задумывается о своих часах. На гнутой металлической цепочке. Часы на гнутой металлической цепочке отстукивают последние секунды перед приходом Ночи. А большая стрелка прямо над головой, в центре Библиотеки, держится за цифру «девять» вот уже второй час. И этого Фауст тоже не замечает. — Будь любезна, избавь меня от своей компании. Я ищу кое-что. Вместо «давно не виделись». Когда аконит подрос, Фауст нашёл кошачий труп рядом с пожёванной фиолетовой влагой. И вынес его прочь.
■	А, и ещё я нетерпим к заместительным и аниме-аватарам, зато готов кидать ассоциативные мемы с попугами, пилить сомнительный графоний и усыпать посты отсылками с претензией на интеллектуальность. Пис! <З
■	Про ассоциативные мемы с попугами я не шутил.